"Глупые мысли, эротические порывы, унизительные провалы, грандиозные планы, бытовые детали, возня перед зеркалом и намерение сделать карьеру в науке ли или в искусстве — всё вместе, без прикрас, ещё никогда не открывалось о девочках прежде. Мария честно и прилежно записывала даже то, что ей самой было горько или смешно, чтобы не портить чистоту эксперимента. Дневник был её грандиозным проектом, который должен был перевернуть мир.
...
И перевернул бы, совершив революцию в образе девочки и девушки на несколько десятилетий раньше — если бы оставшиеся в живых Башкирцевы и Бабанины не были так озабочены репутацией семьи. Зная, что дневник писался именно для дальнейшей публикации (мудрено было не знать — это записано на первых же листах), мать Марии действительно взялась за эту публикацию… Но вырезала всё, что сочла неприличным. А это значит, в общем-то… почти всё вообще.
Дневник стал приложением к тому образу, который создавала при жизни Марии её семья — почти бесплотному ангелу, художественному дарованию, которое погибло от туберкулёза, ещё толком не успев повзрослеть.
...
И мать, и отец Марии были из семей, которые своим происхождением гордились. Башкирцевы, например, были соратниками Потёмкина. Правда, усадьбу в Полтаве генерал Башкирцев не выслужил, а купил за бесценок у местного разорившегося семейства, да ещё и, по слухам, как следует прижав семью, чтобы те продали дом и землю за бесценок. Но генералам прощали и не такое — всё равно семья Башкирцевых оставалась уважаемой, как и семья деда по матери Бабаниных. Разве что бабушка по матери была ничем не примечательной француженкой — свадьба деда с ней прошла не без скандала, в том числе из-за юного возраста жениха и невесты. Невесте вообще и шестнадцати не исполнилось.
В том числе и французская кровь позже стала для Марии аргументом, почему она имеет право считать себя француженкой.
...
Мамин брат стоит отдельного упоминания — его недаром после смерти Марии вычеркнули изо всего дневника.
Он пил, буянил, ввязывался в драки, бил собственную сестру, спускал деньги в игре, читал при маленькой Марии вслух порнографические романы — чтобы смутить её гувернантку (в дневнике художница пишет, что всё отлично понимала, хотя и читал дядя по‑французски, и это было ужасно). Он женился на женщине чуть не вдвое старше себя и далеко не такой родовитой. Семье Марии не раз приходилось переезжать из одного уголка Европы в другой в том числе после очередной выходки дяди Жоржа. Кстати, его дочь потом стала графиней Тулуз-Лотрек, несмотря на шлейф репутации, оставленной ей отцом в наследство.
Что касается Романова, вскоре после свадьбы он умер — как настаивала семья Башкирцевых-Бабаниных, от излишеств, но по русской диаспоре за границей моментально прошёл слух, что молодая жена его отравила. Родня покойника немедленно подала в суд, пытаясь лишить мадам Романову полученного наследства. В итоге, где бы Башкирцевы не появлялись, русское дворянство — среди которого по праву и родства, и свойства должна была вращаться Мария — отворачивалось от неё, отвергало её, злословило и насмехалось над ней.
Удивительно ли, что Мария, уверенная, что прославится, славу свою хотела отдать принимающей её намного радушнее Франции и только ей? Свой знаменитый дневник она тоже вела по‑французски, и по-французски всегда стремилась говорить дома — хотя в то время в дворянских семьях это уже было не слишком принято. Впрочем, её мать, тётя, дяди — полуфранцузы — просто говорили на материнском языке, без идейной или сословной подоплёки, переходя с него на русский и обратно так легко, как бывает, когда у тебя два родных языка."
https://www.goodhouse.ru/stars/zvezdnye-istorii/skandalnaya-mariya-bashkirceva-hudozhnica-kotoroy-ne-dali-stat-legendarnoy-pisatelnicey/
