И она продолжила рожать, а дети — стали умирать рано, и Толстой — умилялся, как светло они отходят. Он вообще наблюдать смерть любил, у него на душе от этого становилось высоко, прозрачно и ясно. Причём необязательно, чтобы умирали именно родные и близкие, хотя он очень расстроился, когда Софье Андреевне однажды сделали операцию и не дали умереть. Годились, например, крестьянин или жена соседа.
С соседом, художником Суриковым, он, кстати, так и поссорился. Не понял Суриков высоких чувств, которые заставляли мучить его смертельно больную жену садистскими вопросами.
Остальным дочерям Толстого повезло больше, чем той, что умерла во младенчестве. Мария Львовна дожила до тридцати пяти, заодно доставив удовольствие отцу: он от неё, умирающей, не отступал, буквально впивался глазами в лицо. Общее настроение после смерти Марии её брат описывает как умиротворённое; тон, без сомнения, задавал отец.
https://www.goodhouse.ru/stars/zvezdnye-istorii/sasha-masha-tanya-chem-obernulas-dlya-docherey-tolstogo-igra-v-genialnogo-papu/