Я перечитала обе повести - это было второе прочтение. Сейчас честно, не подглядывая в текст, попробую пересказать сюжет своими словами. Таким образом будет обратная связь (что читатель задержал в памяти и как вообще понял замысел) и по ходу - вопросы и замечания.
Итак. Жила-была девочка Лиляна. Мама у нее была суровая художница, неумевшая прокормить семью. Папа умер, потом кто-то (неясно, кто) его поднял вампиром, после чего упырь сходил к суровой художнице и заделал ей дочку. Хотя многие думали, что дочку ей заделал один венгерский барин, который как раз тусовался окрест.
Папу-упыря упокоил некий волк, которому для успешного осуществления подвига внезапно потребовалась помощь семилетнего братика ещё пока нерожденной героини. Некий волк впоследствии оказался отцом жениха героини, а также был убит оборзевшим прусским соседом на глазах сына и второй жены. Пока оборзевший прусский сосед ещё не убил некого волка, тот, очевидно, первично приобщил семилетнего помощника к тайнам волчьей расы; дальнейшее постижение этой секретной информации брат героини предположительно осуществлял на летних каникулах у родственников-цыган, средь коих водились ещё всяческие волки.
Зачем это делалось по жизни - осталось за кадром, а по сюжету такой расклад позволил подросшему Пеко не дать зачахнуть сестренке-полуупырице. Потому как без поддержки знающего человека юные волки неизбежно мрут. Пеко, как проклятый раб на галерах, учил девочку танцевать и метко пырять шилом. Семья голодала. Это как бы вызывает у читателя вздох и сочувствие, а у злобных критиков - разные серьезные подозрения. К счастью, критиков существенно меньше, чем сентиментальных читателей.
Для трансмутации в ведьмака... то есть - в волка полуупыренку необходимо совершить суицид. Неизвестно, что бывает, когда подростка с типичными симптомами отводят к психотерапевту, но если не отводят, то ребеночек самоубивается, а терпеливый наблюдатель должен выждать предсмертных судорог и напоить бедняжку человеческой или волчьей кровью. Тут же покойное дитя восстает и через время понимает, что без человеческой крови, прошедшей обработку ферментами упыря, жизнь не мила и невозможна. Закон пищевых цепочек неумолимо требует от волчонка убивать и выпивать упырей, упыри покорно продолжают оплодотворять баб и убивать прочих смертных, упырская община покорно позволяет волчьей культуре жить и развиваться, в природе царит гармония, не смотря даже на то, что и вампиров и волков на единицу площади уже какое-то ломовое количество.
На этой стадии осознания критик вновь задумывается и спрашивает себя: "а что же люди? у них есть замечательная уголовная полиция, огнестрельное оружие и прочие штуки, коих не было у средневековых трансильванских крестьян - почему расследования убийств граждан никак не выводят на столкновение миров? то есть мы понимаем - чары, мистика, все дела, но в тексте нет ни единой вставочки о храбром следователе, который было допетрил, но был зачарован и тут же нафиг застрелился из табельного парабеллума..."
Продолжаем рассказ. Девочка Лиляна росла по одной версии автора до семнадцати, по другой - до восемнадцати лет дома с мамой и братом, потом брат вспомнил обычай и девочку из дома попросил удалиться. Из перманентно голодающей дворницкой каморки девочка удалилась с радостью, сняла двухкомнатную квартиру, купила выпивку и сережки - молодец, на ее месте так поступил бы каждый. Мама, неумевшая прокормить семью, тоже, надо думать, обрадовалась.
Вся эта родственная идиллия проистекает на фоне постсоветской разрухи и войны в нагорных карабахах и приднестровьях, где плавно и без эмоционального накала пропадает без вести лепшая подружка героини. Пропавшая Надзейка как бы расцвечивает полотно ночного мира и позволяет потом вставить в текст эпизод с пляской на костях павших героев. Ибо мертвые матросы не спят, мы ни на секунду не должны забывать об этом. Поскольку по ходу пьесы у Надзейки появляется живой дублер Госька, мы понимаем также, что на войне, как правило, убивают, а на фронтах милосердия в гумлагере есть шанс выжить. Не ходите, дети, в Африку гулять. Дети, однако, в Африку гулять пошли, и вот что было дальше.
Лиляна нападает на стержневую фигуру повествования - прекрасного собою упыря Ловаша. Ловаш успешно отбивается, но героиню не убивает. Почему? Потому, что а) обладает высокими нравственными принципами б) давно подготавливает государственный переворот, мысля задавить молодую демократию бессмертной диктатурой; Лиляна гипотетически подходит на роль инструмента для обретения неэпической силы.
Критик всю голову сломал, пытаясь постичь сложный геополитический расклад, позволивший скромному владельцу издательства и кинокомпании впоследствии таки влезть на императорское кресло. Очевидно, это очень могучая магия. Та же магия позволила менее, чем за год, перекроить границы, инфраструктуру, валюту, банковскую систему, бюрократический аппарат и добиться лояльности активной армии. Канцлер Палпатин нервно прикуривает от красного светового меча.
Единственной оппозицией Ловаша являются некие невидимые в тексте Другие Вампиры - они волшебным образом смекают, что власть императора-вампира им не в жилу и начинают всячески гадить. Поскольку, к счастью, они сплошь дегенераты и низкие моральные уроды, им не приходит в голову ни одной из тысячи реальных возможностей остановить триумфальное шествие Добра. Они всего-то навсего сбиваются в крупные отряды по шесть-восемнадцать голов и рыскают всюду в поисках волков. Не для того, чтобы убедить последних по-тихому пришить выскочку-Батори, а для того, чтобы превентивно лишить Батори одной-единственной подходящей для магического ритуала волчицы. (Ну, не единственной, ладно. Но в целом на общее количество волков Европы приходилось маловато ловко танцующих девушек и юношей).
Выходки оппозиции существенно облегчают Ловашу жизнь - даже закрадывается Подозрение, но оно, наверное, неоправданное. Облегчают так: во-первых, часть волков офигевает и вопрошает мироздание "доколе?!", попутно приходя к неизбежному выводу о пользе просвещенной вампирской монархии. Во-вторых, Лиляна втягивается в турне по странам империи, демонстрирует читателю многие грани физического и нравственного своего развития, а в итоге неоднократно вкушает кровь претендента на престол и тем оказывается магически привязана к нему навек. К претенденту, понятно, а не к престолу.
Наличие Других Вампиров, собственно, и заставляет Ловаша Батори искать возможности нарастить скиллы - кабы да не Другие Вампиры, он бы справился безо всяких подозрительных обрядов. А с обрядом он и его камарилья получают сладкую способность без вреда для здоровья мочить себе подобных... это могли бы сделать прикормленные волки, но самому, конечно, приятней. Высоконравственного упыря влечет также возможность нарушать клятвы и не опасаться подлянок судьбы. (Тут мы усматриваем штрихами сделанный набросок так называемой постконвенциональной личности, но это, в общем, не важно).
Теперь главный, центральный вопрос критика к автору: почему обряд покорения сердца луны все плюшки и печеньки отдал венгерскому упырю, а всю противовесную фигню и жопу - цыганской танцовщице? Как нам становится известно в дальнейшем, автор и исполнитель артефакта был цыганом. Он и программу написал чисто для цыган. И кряк этой проги - цыганский танец. С хрена ли авторизованным пользователем стал неупокоенный венгр? Перед этой загадкой дорогая редакция опускает руки. Но ещё находит в себе силы уточнить: а испанский упырь Лорка откуда извлек информацию об богине Минайки Обманщика? Если никто-никто, совсем никто не мог расшифровать мануал к этому девайсу? То есть он мало того, что откуда-то о сердце луны узнал, так ещё и состряпал вирусный обряд, переворачивающий функционал устройства с ног на голову, бо мёртвые венгры - естественные враги живых цыган.
Вернемся к сюжету. Кроме таинственных Других Вампиров воцарению Батори пытаются помешать консервативно мыслящие волки. По их отсталому мнению, бессмертный и неуязвимый царь-кощей - это какая-то лажа в двадцатом веке. Ретрограды нарывают где-то информацию о подготовке к обряду и понимают, что неслабый шанс спасти демократию и независимость у них есть.
Задав такие вводные десяти случайным прохожим, мы в семи-восьми случаях получим такую стратегию: надо тихо обсудить ситуацию с верными единомышленниками и ненавязчиво следить за перемещениями Ловаша и Лиляны. Одну из нас кандидат в узурпаторы наивно попросил проводить Лиляну ажно до самого места икс? Прекрасно! Умная Люция приветливо улыбается, звонит верным друзьям, сообщает координаты точки встречи и кормит Лиляну борщом с бутербродами. Потом мирно везет милую девушку до границы, кланяется господину претенденту, машет вслед платочком и подает сигнал группе поддержки. Автомат калашникова, тридцать патронов с серебряным сердечником - и демократия спасена. Если так уж нравится хорошенькая Лиляна - её запросто можно оставить в живых, заодно и дефлорировать тут же, в кустах у границы, на всякий случай и на радостях.
Но нет, силы Зла так просто не поступают. Шанс быстро решить все проблемы слит вчистую, убит один шибко преданный Добру волк, Лиляна тем временем босая и невинная шпарит в неизвестном направлении, злодейка теряет след и всякую возможность тут же оборвать всю интригу. Мораль: здоровый образ жизни свободной цыганской девушки побеждает разврат и психические паталогии цыганской женщины, инструктора по выживанию, ет цетера, ет цетера.
После ритуального поста и лишений адептка приходит к посвящению с охапкой хвороста в руках. Здесь кончается первая повесть.
Продолжение в каментах
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →