В первый вечер должен был быть поминальный ужин, но всё не объявляли да не объявляли (потом сказали, что из-за полнолуния храм велели перенести). Пришлось наготовленное (рис и заправка из говядины, стручковой фасоли, лука, моркови и сладкого перца) так разослать по комнатам. И осталось в котле риса чуть-чуть, и в другом - заправки чуть-чуть. Как тут гонец от господина канцлера: тот-де устраивает малый пир, на пятнадцать человек. Через час чтобы всё было готово.
Огонь не разгорается, ничего не видно, слуг половины нет, сейчас будет срам и позор! Но спешат на помощь Таро-сан - личный слуга покойного даймё, который чести Кэнсина-доно не уронит и после его смерти, и Юкико-тян, молодая служанка сестры даймё. Резать, жарить, греть сакэ, разносить и разливать. Первая смена блюд - повтор ужина (нечего делать!), вторая смена - тёплый сладкий салат из лука и капусты с тёплым же сакэ, и на десерт - дорогой импортный фрукт банан, по три кусочка, уложенных цветком, конечно же, тоже под сакэ (и больше для того, чтоб был повод ещё подать сакэ). Господа наелись, напились, можно и слугам расслабиться: немного поесть и выпить. Одна чашечка, другая, и Юкико уже развозит. Смеётся, жеманится, кушает рис с руки Таро-сана, обсуждает слухи:
- А вот я бы, как ниндзя... если бы была ниндзя... я бы так и так стала делать!
Конечно, она и была ниндзя. Так потом выяснилось - после того, как она украла у гайдзина пистолеты и постреляла во дворце.
Утром Кен заболел, но ему быстро нашли замену - сначала добрый Киро-доно, друг покойного даймё, одолжил личного слугу, совсем мальчишку, потом быстро наняли девчонку Харухи на полную замену. Никому скучать не пришлось ни полминуточки. Комнат во дворце - вон сколько, все заняты, все забиты, всем еды разнести, а ещё слуги и прочий незнатный люд в людской. Варить рис, варить соба, варить фунчоза, а к ним обязательно - омлет, или мясо, или рыба, или краб, или жаркое из морских гадов, свеженьких-свеженьких, да овощи, да десерты, да суп, да всё покрасивей подать. Завтрак, потом поминальный пир, потом просто обед, потом малые приёмы, потом пир после похорон. И сакэ - греть, разливать, греть, разливать, греть, разливать. Служанки бегают, повара потеют, Таро-сан только и успевает туда-сюда руководить - не на кухне, конечно, кто же ему на кухне распоряжаться даст - в большом зале пиры устраивает.
Тут ещё дела! Только присела отдохнуть - все слуги накрывают на стол, а Амайе только воду под чай кипятить - вдруг появляется в кухне... Киро-доно, сам бледный, глаза горящие. Подаёт кучу бумажек и велит отдать канцлеру. И исчезает, как не было. Странное дело! Амайя бумажке Таро-сану, Таро-сан - канцлеру, а дальше - трах! бах! - скандал! Письма не самому канцлеру, а разным другим важным людям, гостям, и везде странное написано. Амайю сразу допрашивать, что куда, да среди допрашивающих - сестра покойного, Ая-доно, о которой страшные вещи говорят, мол, завзятая отравительница - бедная Амайя! И рассказать хочется, и выдать Киро-доно страшновато, он же военный министр, не пастух какой. В общем, сказала, что чужой человек был, а сама Киро-доно описала.
А оказалось потом вот что: Киро-доно вроде сошёл с ума и стал иногда думать, что теперь он - даймё покойный и есть. То есть совсем покойный. Вот он и стал, как призрак. То советы живым раздаёт - через письма, то по крышам ночами гуляет, то ещё что.
А ещё оказалось, что слуга его - никакой не мальчик, а девочка, только девочка сумасшедшая и сама думает, что мальчик, и сама она - внебрачная дочь Киро-доно и Аи-доно, сестры даймё. Разболтал об этом сказитель Гун, спев о том песню при большом количестве гостей, а потом девочка вдруг умерла.
А потом все ссорились и чуть снова не началась война, но все помирились, выбрали нового даймё и нового канцлера, но, главное, никто не ушёл голодным, а Амайя была счастлива.