Офицер с безупречными манерами и деревенский мальчишка, тринадцатилетние воспитанницы монастырской школы и опытные к своим двадцати годам проститутки, чистый сердцем и отважный в исполнении долга китайчонок и корыстолюбивый трусоватый гробовщик из Америки.
Война содрала с них ярлыки и сожгла в воронках от бомб. Теперь они те, кто они есть.
Шестнадцать детей, которым грозят истязания и смерть, и шестнадцать взрослых, которые их защищают - потому что чужих детей на самом деле не бывает.
Кроме как для завоевателей.
И цветы войны кровавы, как губы проституток - но в них намного меньше чистоты.
Насилие принято показывать как один из ужасов войны. Конечно же, это завоеватели насилуют девочек. И ты веришь в это и ужасаешься, пока "прожжённая" проститутка Ю Мо не роняет:
- Я тоже была такой девочкой. Ученицей монастырской школы. Пока в тринадцать лет меня не изнасиловал отчим. К четырнадцати годам я пропустила через себя уже много клиентов.
- В твоём возрасте у меня было уже много клиентов, - вторит ей подруга, с нежностью глядя на школьницу, чью жизнь выкупит своей.
Деление на шлюх и девственниц придумала культура насилия, говорит Чжан Имоу. Проститутки - это всё те же школьницы (о, КАК он это показывает!), падшие женщины - на самом деле сброшенные в пропасть. Культура насилия порождает войны. Война сопровождается изнасилованием не потому, что насилие - дитя войны, а потому, что обнажает людей. Насильники становятся ещё более, ещё охотнее, ещё алчнее насильниками.
Это война - дитя насилия, повседневного насилия, на которое мы закрываем глаза, пока его не повторяет наш враг.