Что же
Злата идёт сегодня к невропатологу, гомоцистеин последний раз был на уровне 8, но на МРТ так и не сходили.
November 12th, 2018
Анна Герман: как немецкая девочка из Узбекистана стала звездой Польши, Италии и СССР
Мать Анны, Ирма Мартенс, родилась в семье давних голландских переселенцев, живших в России ещё с екатерининских времён, в Ставропольском краю. Сама Анна Ставрополья не видела никогда. Перед войной Сталин, несмотря на официальную и громкую дружбу с Гитлером, как бы между делом переселил множество советских немцев на восток, в Среднюю Азию. Основная волна переселений, конечно, пришлась уже на годы войны, но первых немцев вырвали из домов ещё в тридцать шестом.
Там, в Азии, Ирма встретила бухгалтера Ойгена Хёрманна (его фамилия в документах преобразилась в того самого Германа). Молодой, красивый, он очень быстро уговорил Ирму выйти за него замуж, и первым плодом их любви стала Анна. Через год, когда Ойгена арестовали, родился второй ребёнок — Фридрих. Очень долго семья не знала об Ойгене ничего: ни того, что вскоре после ареста его расстреляли, ни того, что, бежав в Среднюю Азию, он бросил в Донецкой области не только работу, но и гражданскую жену с маленьким ребёнком на руках. У Анны и Фридриха был брат Рудольф.
Ирме, хотя ей и помогала мать, было трудно с двумя малышами на руках, но ещё тяжелее было потерять одного из детей. В два года, в тридцать девятом, умер маленький Фридрих. Страх ареста, очередной депортации на почве потрясения становится у Ирмы настоящей фобией. Она мечется с маленькой Анной и с пожилой, как тогда считалось, матерью по всей Средней Азии, меняя города и не задерживаясь надолго нигде.
В сорок втором году девочке исполнилось шесть, и её пора было готовить к школе. Только это и заставило Ирму остановиться. Казахстанский город Джамбул был первым, который Анне удалось запомнить как следует. Там она пошла в первый класс, а мама вышла замуж за эвакуированного переводчика из Польши, Германа Гернера. Семейная жизнь продлилась недолго: Герман ушёл на фронт в составе польской пехотной дивизии. Но этот брак дал позже Ирме с Анной и ирминой матерью выехать в Польшу.
Возможно, брак с Гернером изначально был фиктивным, ради помощи Германам. В сорок шестом, демобилизовавшись, переводчик навестил Ирму с Анной и аниной бабушкой, только что переехавшим в Нова-Руду — убедился, что они устроились, и больше не появлялся в их жизни. Людям, чтобы не задавали вопросов, Ирма говорила, что вдова. На самом деле, Гернер умер только в восемьдесят пятом. А Ирме вскоре после смены страны удалось переехать с дочкой в более крупный Вроцлав и устроиться там учительницей немецкого.
https://www.goodhouse.ru/stars/zvezdnye-istorii/anna-german-kak-nemeckaya-devochka-iz-uzbekistana-stala-zvezdoy-polshi-italii-i-sssr/#part1
Там, в Азии, Ирма встретила бухгалтера Ойгена Хёрманна (его фамилия в документах преобразилась в того самого Германа). Молодой, красивый, он очень быстро уговорил Ирму выйти за него замуж, и первым плодом их любви стала Анна. Через год, когда Ойгена арестовали, родился второй ребёнок — Фридрих. Очень долго семья не знала об Ойгене ничего: ни того, что вскоре после ареста его расстреляли, ни того, что, бежав в Среднюю Азию, он бросил в Донецкой области не только работу, но и гражданскую жену с маленьким ребёнком на руках. У Анны и Фридриха был брат Рудольф.
Ирме, хотя ей и помогала мать, было трудно с двумя малышами на руках, но ещё тяжелее было потерять одного из детей. В два года, в тридцать девятом, умер маленький Фридрих. Страх ареста, очередной депортации на почве потрясения становится у Ирмы настоящей фобией. Она мечется с маленькой Анной и с пожилой, как тогда считалось, матерью по всей Средней Азии, меняя города и не задерживаясь надолго нигде.
В сорок втором году девочке исполнилось шесть, и её пора было готовить к школе. Только это и заставило Ирму остановиться. Казахстанский город Джамбул был первым, который Анне удалось запомнить как следует. Там она пошла в первый класс, а мама вышла замуж за эвакуированного переводчика из Польши, Германа Гернера. Семейная жизнь продлилась недолго: Герман ушёл на фронт в составе польской пехотной дивизии. Но этот брак дал позже Ирме с Анной и ирминой матерью выехать в Польшу.
Возможно, брак с Гернером изначально был фиктивным, ради помощи Германам. В сорок шестом, демобилизовавшись, переводчик навестил Ирму с Анной и аниной бабушкой, только что переехавшим в Нова-Руду — убедился, что они устроились, и больше не появлялся в их жизни. Людям, чтобы не задавали вопросов, Ирма говорила, что вдова. На самом деле, Гернер умер только в восемьдесят пятом. А Ирме вскоре после смены страны удалось переехать с дочкой в более крупный Вроцлав и устроиться там учительницей немецкого.
https://www.goodhouse.ru/stars/zvezdnye-istorii/anna-german-kak-nemeckaya-devochka-iz-uzbekistana-stala-zvezdoy-polshi-italii-i-sssr/#part1
Как «хрущёвки» стали символом советского комфорта и почему не дотянули до светлого будущего
Конечно, целью таких точных расчётов и конструкций было не удобство людей само по себе, а удобство, которое возможно обеспечивать, максимально снизив стоимость жилья. Даже с учётом того факта, что на строительство новых домов правительство ввело необременительный ежемесячный налог, бюджет всё равно оказывался ограничен.
В то же время, предполагалось, что, с одной стороны, эргономичное, минималистическое жильё будет временной заменой более комфортных домов будущего, чем-то вроде космического корабля, в котором, немного потерпев, до новых планет советского счастья надо долететь; с другой стороны, в ближайшее время быт человека значительно изменится. Во-первых, он будет много времени проводить вне дома, в том числе, например, принимать душ на производстве или в бассейне, так что того уюта, который может дать «хрущёвка», ему хватит вполне. Во-вторых, отпадёт необходимость хранить разное барахло, потому что производство и сфера услуг наладятся и всё нужное можно будет или взять временно, как книги в библиотеке, или купить, когда старое кончилось, касается ли это продуктов или одежды.
Картина В.Нурмухаметова
https://kulturologia.ru/blogs/091118/41226/
В то же время, предполагалось, что, с одной стороны, эргономичное, минималистическое жильё будет временной заменой более комфортных домов будущего, чем-то вроде космического корабля, в котором, немного потерпев, до новых планет советского счастья надо долететь; с другой стороны, в ближайшее время быт человека значительно изменится. Во-первых, он будет много времени проводить вне дома, в том числе, например, принимать душ на производстве или в бассейне, так что того уюта, который может дать «хрущёвка», ему хватит вполне. Во-вторых, отпадёт необходимость хранить разное барахло, потому что производство и сфера услуг наладятся и всё нужное можно будет или взять временно, как книги в библиотеке, или купить, когда старое кончилось, касается ли это продуктов или одежды.
Картина В.Нурмухаметова
https://kulturologia.ru/blogs/091118/41226/